Читать интересную книгу "В джунглях Москвы. Роман - Пётр Фёдорович Алёшкин"

кто попытается удрать. Алеша недоумевал, но не спрашивал: почему так? Установка установкой, а гонка гонкой. Тем она и хороша, что всего не предусмотришь. Гонка покажет, кто будет атаковать, а кто побеждать. Вчера никто предположить не мог, кроме него, Лазарева, что он победит…

Ночью лежал с закрытыми глазами, но сна не было. Снова представлял, как ворвался на стадион вслед за поляком, как уходил от итальянца, как ревел в его честь стадион. Потом стал с обидой вспоминать тренерскую установку на второй этап. Значит, Щадров не верит в него. Ничего, завтра он докажет, на что он способен… И стала ему грезиться гонка. Он видел, как мчится в одиночку по улицам города. С ним как почетный эскорт судейская машина и «техничка». Люди на обочине приветствуют его, кричат, бросают цветы. Так было в прошлом году в ФРГ, когда он выигрывал этап за этапом, и однажды на восемь минут ушел ото всех в одиночку. Правда, толп на улицах не было. Гонка третьестепенная. Мало кто о ней знал. И цветов не было. Но здесь иное дело. Здесь по-иному встречают… Засыпал, забывался на мгновение Алеша, и чудилось ему сладостное видение, как врывается он на стадион в одиночку, именно в одиночку. Стадион бушует, и он просыпался, ворочался, постанывал сладко. И снова асфальт под колесами сплошной серой лентой… В номере полумрак стал разжижаться, простукал трамвай мимо гостиницы. «Неужто рассвет? – мелькнуло в голове. – А я еще не засыпал».

Николай Кончаков напротив лежал тихо. Как прилег на бок, так, кажется, ни разу не перевернулся. Алеша закрыл глаза, подсунул ладонь под голову, и снова закрутились колеса перед глазами. Шум на улице усиливался. Урчали тихонько легковые автомобили, все чаще стучали трамваи. Город просыпался, а Алеша так и не заснул. Лежал, пока в комнату не вошел Шадров, стукнув в дверь два раза. Он был в тренировочном костюме.

– Почему лежим? Пора. Как спалось? – обратился он к Алеше, который, как только тренер вошел, откинул одеяло и сел, опустил ноги на пол.

– Спал… – ответил Лазарев неопределенно. Он продолжал сидеть на кровати.

Кончаков бодро вскочил и стал натягивать спортивные брюки.

– Вижу, как ты спал, – указал Шадров на простыню, скрученную в жгуты по краям постели. – Вот кто спал! – повернулся он к кровати Николая, где простыня лежала ровно.

– Ну да, спал, – улыбаясь, проговорил Кончаков. – Всю ночь не давал спать. Крутился и крутился… Ты что, всю ночь соревновался?

Алеша ничего не ответил, тоже стал собираться.

3

Ноги были непослушные, вялые и голова какая-то заторможенная. Веки тяжелые. Как ни разминался Алеша, звона прежнего, когда каждая жилочка дрожит в предвкушении боя, в ногах не было.

Старт, как обычно, на площади. Многолюдно, шумно. Лазарев в желтой майке лидера, но не радует его она. Не ожидал он вчера, что такое состояние будет у него перед стартом.

– Ты чего нос повесил? – подъехал к нему Николай Кончаков.

Лазарев вяло улыбнулся, махнул рукой.

– Взбодрись! Сейчас надо гоголем смотреть, а ты всем показываешь, что скис. Чувствуй себя лидером… Взялся за гуж – тяни! Это всей команде нужно! – Он больно стукнул Алешу меж лопаток. – Расправь плечи и двигай к стартовой черте. Там место лидера…

Алеша от удара невольно расправил плечи, оставил их так и поднял голову. Дышать действительно стало легче. Он тряхнул головой и огляделся.

День снова был пасмурный. Асфальт влажный от водяной пыли. Горы почти до самого подножия в серых тучах. Значит, в горах туман, сыро… Асфальт скользкий, гляди да гляди. Нелегкий предстоял этап, и Алеша решил следовать установке тренера. Не дергаться. До гор, может, разогреется, а в горах он силен, попробует показать себя. Сегодня гонка расползется, растянется по шоссе… Пора, зовут к старту!

Гонка началась спокойно. Гонщики сегодня молчали, вчера шутки слышались, веселые выкрики. А сейчас лица сосредоточенные вперед устремлены. Чем ближе горы, тем выше скорость. Взлетели на первую невысокую горку с ходу, окунулись в туман, но сразу начался спуск. Туман рассеялся. Спуск небольшой, и снова подъем, и сколько он длится, неизвестно. Извиваясь серпантином, уходит в облака. Туман густой. Впереди ничего не видно. Кто-то обгонял Алешу, кого-то он обходил. Алых маек рядом нет. Где ребята, впереди ли, сзади? Не разобраться. Повороты, повороты… Внизу и сзади плывут в тумане фары машин, рисуя изгибы трассы. Веера брызг из-под колес подсвечиваются оранжевым светом.

Дышать все труднее. Алеша жадно хватал туман ртом. Перед глазами в серой пелене приплясывали, прыгали оранжевые кружочки. Скоро ли этот проклятый перевал! Руки дрожали, ноги глиняные, совсем не слушаются. На плечах, словно десять тонн. Кто-то неподалеку от Алеши вслух стонал. Не было сил повернуть голову. Сейчас каждый сам за себя, никто никому не поможет. Вдруг кто-то довольно быстро обогнал Лазарева. «Лось!» – с тоской взглянул ему вслед Алеша. Майка на гонщике, кажется, зеленая, или это в глазах зелено. Только бы не судорога, только бы не судорога!.. Что это? Легче стало… Перевал, что ли? Перевал!.. Шоссе пошло под уклон. Алеша перестал крутить педали, замер, тяжело дыша, впился глазами в туман. Ох, не сладко и на спуске будет! Сколько гонщиков к финишу привезет машина «скорой помощи»… Ага, поворот. Притормозил. Велосипед занесло по мокрому асфальту. Алеша успел выбросить ногу, удержался. В кустах кто-то ругался громко. Проскочил мимо, снова впился в туман. На высокой скорости обогнал его гонщик, скрылся, еле сдержался Алеша, чтобы не рвануться следом, и через мгновение хруст услышал, удар, вскрик. Еще один торопыга! Алеша притормаживал, сдерживая себя. Его обгоняли. Страстно хотелось мчаться следом, и он потихоньку увеличивал скорость. Грязь из-под переднего колеса летела в грудь, в лицо. Скрипела на зубах. Алеша щурился, не дай Бог глаза запорошить. Майка на груди мокрая, из желтой в серую превратилась. Несется, мчится навстречу липкая пелена. Мрачными великанами проносятся слева сосны, справа каменная стена, валуны на обочине. Впереди возникает желтое пятно, стремительно надвигается, через мгновение превращается в желтый квадрат. Это окно придорожного строения, освещенное электрическим светом. Резкий поворот, вираж, желтый квадрат прыгнул в сторону и исчез. Шоссе сразу стало положе, туман поредел, но не рассеялся. Начал накрапывать мелкий дождь. Алешу обогнали две спецмашины с запасными колесами на крыше. И вдруг он услышал сзади, как произнесли его имя.

– Смотри, Алеша Лазарев!

Голос Пухначева.

Алеша обернулся и увидел «техничку» своей команды.

– Вчера чересчур окрылен был, а сегодня ноги, наверное, ватные, – продолжал Юрий Михайлович. – Желтая майка для многих кольчугой становится…

– Я знал, что сегодня он не боец, – буркнул Шадров и крикнул в окошко Лазареву: – Алеша, прибавь! Надо прибавить…

– Овсянки дайте! – выдохнул Алеша.

– Нельзя. До питательного пункта десять километров. Терпи!

– Не могу… Дайте овсянки!!

– Алеша, горы позади, вперед! Впереди овсянка!

В тумане показался Володин. Оглянулся. Лицо у него мокрое от дождя.

– Чего раскис? – крикнул он Алеше. – Гони!

Лазарев не отвечал.

– Садись ко мне на колесо! Скорей! – снова крикнул Аркадий, поджидая.

Алеша привстал на педали, догнал Володина, и они стали энергичней давить на педали, постепенно увеличивая скорость. Вдвоем легче.

– Кончаков один впереди, – хрипло проговорил Шадров. – Не выиграть этапа!

Флаги, транспаранты отяжелели от дождя, провисли. Стадион расцвел зонтами. Дождь рассеял туман, стало светлее. Гонщики показались в воротах, влетели на стадион большой группой. Застукали на трибунах приглушенные дождем петарды, взвились ракеты, запрыгали зонтики над скамейками. Гонщики приближались, проносились мимо. Ни лиц, ни цвета маек разобрать невозможно. Все одного грязно-серого цвета, все в грязи с головы до ног.

Финишировали, бросали велосипеды в траву на поле стадиона, стягивали грязные майки, умывались над тазами, кутались в одеяла, жевали сосиски.

Кончаков протер глаза пальцами, стряхнул грязь с ресниц, огляделся. Увидел Шадрова, двинулся к нему.

– Лазарев пришел? Где Лазарев?

– Он со мной